Я сказал: Поскольку между нами все так ужасно, я пойду и остановлю собой египетскую пулю. Она ответила: Это прекрасно. Тогда я смогу покончить с собой, и дитя попадет в чужие руки. Здорово, сказал я. Югг, югг, югг, ответила она. Что ты со мной сделала, сказал я. Одинокие, сказали мы. Ночи рук на нас. Твоя недоброта, сказали мы. Твой резкий язык. Дай мне время. Ты никогда не поумнеешь. Твои предки. Мои предки. Иди на хуй, сказал я. Говно ты. Хватит орать. Терпеть не могу. Ты ничего терпеть не можешь. Никто не в силах так жить. Перед ребенком. Пусть учится. Это бестолку. Еще как, блядь, бестолку. Эта кухня когда-то была прекрасной. Масляные лампы, порядок, накрытый стол. Шаббат соблюдался. Вот чего я хочу. Ты этого не хочешь. Ты не знаешь, чего я хочу. Ты обо мне ничего не знаешь. И никогда не знал. Ни с самого начала. Ни сейчас.
В царствах, где брак этот свершился, где брачный мир шумит и не смолкает, где Адам с Евой глядят друг на друга не наглядятся, основы безупречны и прочны, шерсть зверя твоего топорщится черным пламенем, а твои груди, то в девичестве, то в материнстве, притягивают к себе мое лицо, наш голод благословен солнцем и луной, кольцо танцоров вокруг дома, в котором комната укрыта и постель в ней расстелена, на которой голод этот воссоединен, где голод диктует точные приказы избранным, что не могут покинуть друг друга.
...Леонард Коэн...и я снова влюбилась...